XVI. БОРЬБА ЦЕРКВИ С КОПЕРНИКАНСТВОМ

Учение Коперника явилось еще более крупной победой человеческого разума, чем открытие Колумбом и другими мореплавателями заморских земель, раздвинувших границы обитаемого мира. Между тем великие географические открытия проникли в практическую жизнь настолько глубоко, что никто не остался не задетым ими, а учение Коперника, представлявшее идейное завоевание, могло быть воспринято и разделено только немногими избранниками, посвященными в тайны науки.

Правда, в течение сравнительно непродолжительного времени разошлись два издания его труда, однако подавляющее число ученых заняло по отношению к Копернику отрицательную позицию и старалось замалчивать новое учение или умалять его значение.

До работ Тихо Браге, Кеплера и Галилея учение Коперника находило лишь единичных приверженцев. Открытыми сторонниками новой системы мира были Ретик, который еще в 1539 г. дал краткое изложение этой системы, и астрономы Рейнгольд и Ротмаи, которые старались применить учение Коперника к вычислению таблиц движения небесных тел.

Рейнгольд в 1551 г., т. е. всего лишь 8 лет спустя после смерти Коперника, издал свои астрономические таблицы (так называемые Прусские таблицы) в двояком вычислении— по системе Птолемея и по системе Коперника. В предисловии он заявил: «Мы обязаны Копернику глубокой благодарностью за его многотрудные наблюдения и в особенности за восстановление истинного учения о движении небесных тел». Рейнгольд этим не ограничился: вычислив астрономические таблицы по формулам нового учения¹, он начал готовить в печать комментарии к работе Коперника, желая этим способствовать признанию в астрономическом мире заслуг коперниковой системы. Но в 1553 г. Рейнгольд неожиданно умер от чумы, а с ним вместе исчез и этот еще не изданный комментарий.

Другой коперниканец, Ротман, жил после Рейнгольда. Всячески распространяя идеи Коперника, он, однако, совершенно правильно отверг третье движение Земли, как ненужное и ошибочное усложнение, внесенное его учителем в истинную систему мира. Но таких коперниканцев, как Рейнгольд и Ротман, в ту пору было чрезвычайно мало; даже те астрономы, которые использовали в своей работе вычисления Коперника, в подавляющем большинстве решительно отвергли его теорию.

В конце XVI в. имя Коперника появлялось в научных книгах лишь при упоминании о его якобы неудачной попытке возобновить учение Аристарха Самосского. Из студенческой тетради Галилея видно, что в Пизанском университете на теорию Коперника смотрели только как на курьезную попытку оживить систему Аристарха, якобы окончательно отвергнутую Птоломеем.

Весьма характерно, что уже в 1552 г. в книге публициста Дони в качестве сторонника новой системы мира выставлен шутник Карафулла, который «защищает» основные положения Коперника (не называя его явно) против все усиливающихся возражений своего противника самыми нелепыми шутовскими аргументами. Книга Дони позволяет думать, что о движении Земли говорили в то время гораздо больше, чем это можно предполагать на основании научных книг того времени. Все же только с появлением Джордано Бруно, а затем Галилея, открылась возможность сделать учение Коперника достижением широкого круга людей, не знакомых с математической премудростью. Ибо Бруно и Галилей, вслед за Монтенем, предпочитали печатать свои произведения не на языке тогдашней цеховой науки, т. е. не по-латыни, а на разговорком языке широких кругов.

Каково же было отношение церкви к коперниковой системе мира?

Когда распространился слух об учении Коперника, главари реформации Лютер и Меланхтон сразу восстали против него. При всем своем невежестве в естественных науках, Лютер сразу раскусил убийственный для религиозного мировоззрения характер нового учения. Более образованный противник коперниканства Меланхтон к тому же не мог примириться с тем, что это новое учение сокрушает астрологию, и поэтому считал, что власти должны «укротить» этого «сарматского» (т. е. славянского) астронома.

Что же касается верхов католического духовенства, то, как это ни странно, они вначале отнеслись к коперниковой теории даже с некоторым интересом. Это видно из того, что в 1533 г. папа римский Климент VII, услышав о распространении новою астрономического учения, собрал однажды кардиналов и приближенных к нему лиц в Ватиканском саду, чтобы выслушать сообщение своего секретаря об идеях Коперника. Сообщение это было принято довольно благожелательно. Отношение к Копернику не изменилось и при папе Павле III. Об этом, между прочим, свидетельствует письмо главы доминиканского ордена, кардинала Шенберга к Копернику, в котором он очень просил «ученого мужа» ни за что «не скрывать от друзей науки свою новую систему». Он уверял Коперника, что «сердечно желает доставить признание его большим заслугам». И такое отношение существовало в течение полувека после выхода в свет книги Коперника. Книга свободно распространялась, выдержав несколько изданий.

Итак, католическая церковь некоторое время не проявляла особого беспокойства по поводу учения Коперника, видимо, не придав значения тому, что оно противоречило библейским рассказам.

Чем же это было вызвано?

Книга Коперника в то время не могла оказать серьезного влияния на широкие круги населения, так как она была написана на «языке ученых», по-латыни, и изобиловала сложными математическими расчетами. Следовательно, она была совершенно недоступна «простым» людям. Вместе с тем она была составлена таким образом, что в ней трудно было отделить руководящие мысли от массы вычислений, основанных на этих мыслях. Поэтому даже в образованной среде, кроме узкого круга специалистов-астрономов, при господствовавшем тогда невежестве в вопросах естествознания, распространение коперникова учения шло очень медленно. К тому же изложение книги было очень осторожным, без всяких экскурсов в область религиозных и библейских воззрений; автор говорил, что он имеет дело только с математикой, оговорившись фразой: «Математическое пишется для одних математиков». Даже на титульном листе его книги издатель предупреждал читателя: «Незнающий математики пусть не входит».

Все это способствовало тому, что католическая церковь отнеслась к книге терпимо. Духовенство, видимо, считалось также с тем, что от этого, как и от каждого успеха астрономии, можно ожидать улучшения церковного календаря. Вероятно, успокоило церковников и то, что книга была посвящена папе. Однако главную роль здесь сыграло следующее обстоятельство.

На учение о движении Земли вокруг Солнца вначале смотрели только как на гипотезу, полезную и удобную математикам для вычисления движений светил, но не отображающую действительность. Верхи католичества, верные духу средневековой схоластики, на всякую гипотезу смотрели как на более или менее удобную абстракцию, не претендующую на истину, ибо, как они считали, истину можно найти только в религиозных учениях — в «откровении». Вот почему католические богословы не воспрепятствовали распространению учения Коперника: раз это учение рассматривается в качестве математической фикции, оно-де не может опровергать «священного» писания.

В течение долгого времени многие думали, что сам Коперник смотрел на свое учение глазами средневековых схоластов. Дело в том, что в первом издании книги Коперника, вышедшем в 1543 г., имелось странное предисловие, в котором новое учение обозначается как гипотеза, которую «не следует считать ни истинной, ни вероятной» и которая должна служить лишь для того, чтобы удобнее было вычислять небесные явления. Предисловие это было без подписи и потому приписывалось самому Копернику. В действительности оно принадлежало протестантскому богослову и математику Андрею Осиандеру, который, воспользовавшись тем, что ему было поручено наблюдение за печатанием книги, самовольно поместил это анонимное предисловие, очевидно, нарочно в таком духе им написанное. Коперник не знал и не мог знать об этом, так как он во время печатания работы был уже смертельно болен.

В анонимном предисловии Осиандер объявляет тщетным стремление человека проникнуть в тайны природы; эта природа-де скрыта от взоров человека и постигается лишь через «откровение». В связи с этим «должно придерживаться того предположения, которое является наиболее легким для понимания», т. е. должно ограничиваться простым описанием явлений. Поэтому мы якобы от гипотез «не должны ожидать чего-нибудь достоверного»: они имеют служебный, «рабочий» характер, ибо их задача — «указывать на согласованность вычислений и наблюдений». Правда, Осиандер отмечает, что «новые гипотезы» — сравнительно со старыми — «удивительно прекрасны и одновременно легки для понимания». Однако он даже и не пытается объяснить, чем вызвано это их преимущество².

К вопросу о корнях взгляда Осиандера на роль астрономических гипотез мы еще вернемся. Пока лишь отметим, что предисловие Осиандера явилось издевательством над многолетним трудом Коперника. Последний и не думал выдавать свое учение за геометрическую абстракцию, удобную только для вычисления небесных движений; для него новое учение было отображением существующей действительности. Это видно хотя бы из его дипломатически написанного «посвящения папе Павлу III». В заключительной части он пишет: «Если найдутся пустые болтуны, которые, ничего не смысля в математических науках, позволяют себе осуждать или опровергать мое предприятие, намеренно искажая какое-либо место священного писания, то я не стану на них обращать внимания, а, напротив, буду пренебрегать подобным неразумным суждением. Ибо не безызвестно, что знаменитый Лактанций, не особенно, впрочем, сведущий в математике, довольно ребячески рассуждал о фигуре Земли, насмехаясь над теми, которые считали ее шаровидною. Поэтому люди науки не должны удивляться тому, что мыслящие таким образом станут насмехаться и над ними. Математическое пишется для одних математиков». Таким образом, ясно, что Коперник нисколько не сомневался в правильности своего учения и не излагал его как «рабочую гипотезу».

Итак, вначале католическая церковь не отбрасывала идей Коперника, а смотрела на них глазами Осиандера, старавшегося обезвредить это учение, придать ему приемлемый для церкви характер. Она рьяно выступила против коперниканства только после того, как в пользу Коперника стал страстно высказываться Джордано Бруно (1548—1600), не только популяризовавший, но и развивший это учение. Этот гениальный философ полностью разоблачил ухищрения Осиандера, утверждая, что учение Коперника не математическая фикция, а подлинная картина действительности. Основные идеи коперниканства он сделал понятными даже для неспециалистов, изложив их без всяких математических формул, на живом, общедоступном разговорном языке. Наконец, — что наиболее важно, — на основе коперниканства он развил учение о бесконечности вселенной и множественности обитаемых миров, которое нанесло мощный удар по религиозному мировоззрению.

Благодаря Бруно церковь ясно увидела, что учение Коперника таит в себе глубочайшую ересь, что оно совершенно непримиримо с христианством и всякой другой религией. Церковь за антирелигиозные идеи зверски расправилась с Бруно, предав его сожжению на костре в 1600 г.

Вскоре после гибели Бруно другой гениальный коперниканец — Галилео Галилей (1564—1642) своими телескопическими открытиями блестяще подтвердил учение Коперника. Это было прямым ударом по религии, и римская инквизиция резко выступила против коперниканства. В 1616 г., как «пагубные для католической истины», как «совершенно противные священному писанию», были запрещены книги всех тех последователей Коперника, которые не хотели признать движение Земли лишь удобной абстракцией, геометрической фикцией. Книга самого Коперника была также запрещена якобы «до тех пор, пока не будет исправлена». По этому поводу протестант Кеплер остроумно заметил: «Кардиналы приостановили книгу Коперника впредь до ее исправления; им лучше бы надлежало сказать—впредь да ее объяснения». Это «объяснение», т. е. физическое обоснование теории Коперника, через 70 лет было дано Ньютоном.

Список исправлений вскоре был действительно опубликован: исправление заключалось в удалении из книги всех тех мест, где Земля называлась небесным телом, а также в некоторых изменениях, рассчитанных опять-таки на то, чтобы существенные принципы книги представить в виде чисто математических гипотез, придуманных Коперником якобы ради удобства вычислений. При обосновании же необходимости этих исправлений официально было подчеркнуто: «Коперник не гипотетически предложил учение о движении земного шара, — учение, противное священному писанию и его точному толкованию католической церковью, — напротив, он считает свое учение истинным и несомненным, потому оно нетерпимо в истинном христианстве».

В 1633 г. церковь расправилась с Галилеем, пытавшимся научно оправдать гелиоцентризм, и запретила излагать учение Коперника даже в виде гипотезы; она разрешила только опровергать это «пагубное» для христианства представление о мире.

Только в 1835 г. католическая церковь под влиянием общественного мнения прекратила гонение на учение Коперника; книги коперниканцев были исключены из списка запрещенной литературы.

С учением Коперника жестоко боролись не только лютеранская и католическая церкви, но и православная церковь, которая душила науку и просвещение вообще. Проф. Б. Е. Райков установил, что уже в 1530 г., т. е. до выхода в свет книги Коперника, о гелиоцентрическом учении знали в России. Однако изложение этого учения в русской литературе появилось только в пятидесятых годах XVII столетия, т. е. уже после смерти великих коперниканцев Кеплера и Галилея. Изложение, сделанное Епифанием Славинецким, не получило должного распространения (оно осталось в немногих рукописях), ибо православная церковь категорически запрещала всякие объяснения устройства мира, несогласные с «священным писанием». В учредительной грамоте Московской славяно-греко-латинской академии, основанной в 1682 г., было прямо сказано, что всякий, кто осмелится распространять не одобренные церковью взгляды, «без всякого снисхождения да сожжется».

Только в 1717 г., т. е. уже после открытия Ньютоном закона всемирного тяготения, по распоряжению Петра I был напечатан перевод книги Гюйгенса, в которой было весьма полно изложено учение Коперника. Но это породило разговоры о том, что подобные «богопротивные книжки» суть «наваждения сатанинские» и служат «на пользу дьяволу». Даже видный публицист и экономист петровской эпохи, мастер монетного двора И. Т. Посошков (1653—1726) и слышать не хотел о новой картине вселенной. Всецело стоя на почве церковной идеологии, он в своем «Завещании» очень ярко выявил непримиримость, гелиоцентризма с библейским мировоззрением, так как он прекрасно понял антирелигиозный смысл коперниканства. Посошков говорил о новом учении как об умственном разврате, а Коперника называл «проклятым богу соперником», который «не токмо слово божие, но и дела его опорочиша».

Свои рассуждения о коперниканстве Посошков закончил следующими словами: «А проклятый Коперник, богу соперник, тот творительный глагол божий спорит, и моисеево писание, иже от откровения божия написанная, ничтожит. И тому своему лжепоставному вымыслу никакова от божественного писания свидетельства не являет, но токмо своим богопротивным умствованием утверждает. И ты иже лютеране в такое же безумие от высокомерия своего внидоша, еже и самого бога ничтожити начинают и глаголют: несть бога. От предельного люторского безумия законы вся божия превратиша опако; а потом начаша творение его обращати опако же; тягостную землю подьяша на воздух, от кентра земного, идеже была от бога сотворена, вознесоша на высоту небесную, и со звездами ю уравниша, и планетою ю нарекоша, а лехкость солнечную, с высоты небесные, идеже е устроил бог, снесоша, и поставиша в средине тверди небесныя, идеже по божию творению и по велению всякая тяжелось собирашеся. Бог сотворил солнце в послужение и просвещение земли и живущим на ней человеком, а люторане солнце — в бога почтоша, устроиша ему недвижиму быти, а земле, и с человеки, повелеша служити солнцу, и на кийждо день окрест его творити»,

Михаил Васильевич Ломоносов

После смерти Петра I притихшие на время церковники снова принялись всячески препятствовать распространению научных представлений о строении мира. По настоянию синода была запрещена и уничтожена вышедшая в 1740 г. переводная (популярная) книга Фонтенеля «Разговоры о множестве миров». Учение Коперника было «запрещено», как «вере святой противное и с честными нравами несогласнее».

В это мрачное время один только великий русский исследователь, мыслитель и поэт Михаил Васильевич Ломоносов (1711—1765) осмелился возвысить свой голос против поповского мракобесия. Этот гениальный русский ученый-энциклопедист пренебрег запрещением синода излагать учение Коперника и с риском для себя в ряде произведений защищал и пропагандировал это ненавистное церковникам новое представление о Земле, планетах и звездах. Стараясь расправиться с бесстрашным ученым, синод в 1757 г. начал против Ломоносова дело, обратившись к царице Елизавете с просьбой «означенного Ломоносова для надлежащего в том увещевания и исправления в синод отослать». Только совершенно случайно это дело заглохло и не имело последствий для знаменитого русского ученого, обогатившего естествознание открытиями и идеями величайшего значения.

В 1761 г. Ломоносов, наблюдая редкое небесное явление— прохождение планеты Венеры по солнечному диску,— задолго до западных ученых сделал замечательное астрономическое открытие: он убедительно доказал, что планета Венера окружена плотной атмосферой. Это сильно взволновало православных богословов, так как новое открытие ставило вопрос о возможности жизни на Венере и, следовательно, говорило в пользу представления, что Земля действительно не является единственным обитаемым миром во вселенной. Богословы приставали к Ломоносову с различными каверзными вопросами; он не мог отмалчиваться и дал им остроумную отповедь.

Свою научную брошюру «Явление Венеры на Солнце» Ломоносов в значительной мере превратил в острый полемический трактат в защиту гелиоцентрической системы мира. Между прочим, в эту работу он включил свою шутливую басню-эпиграмму («Случились вместе два астронома в пиру») о двух системах мира—Птоломея и Коперника. Спор между сторонниками этих систем решает повар очень простой, самоочевидной аргументацией от «здравного смысла»:

...что в том Коперник прав,

Я правду докажу, на солнце не бывав.

Кто видел простака из поваров такова,

Который бы вертел очаг кругом жаркова?

Взгляды Ломоносова на природу солнечной поверхности, изложенные в стихотворной форме, впоследствии были блестяще подтверждены спектральным анализом. Защищая учение о множественности населенных миров, он в одном из стихотворений говорит:

Уста премудрых там гласят,

Там разных множество светов,

Несчетны солнца там горят,

Народы там и круг веков.

Отстаивая новое учение о вселенной, Ломоносов проявил себя не только как великий мыслитель, но и как весьма яркий писатель, полемист и сатирик. Особенно замечательны его саркастические выпады против своих противников, выступавших с религиозной критикой учения о множестве обитаемых миров. Так, он пишет:

«Некоторые спрашивают, ежели де на планетах есть живущие там подобные люди, то какой они веры? Проповедано ли им евангелие? Крещены ли они в веру христову? Сим дается ответ вопросной: в южных великих землях, коих берега в нынешние времена почти только примечены мореплавателями, тамошние жители, также и в других неведомых землях обитатели, люди, видом, языком и всеми поведениями от нас отменные, какой веры? И кто им проповедал евангелие? Ежели кто про то знать или обратить и крестить хочет, то пусть по евангельскому слову... туда пойдет. И как свою проповедь окончит, то после пусть поедет для того же и на Венеру. Только бы труд его не был напрасен. Может быть, тамошние люди в Адаме не согрешили; и для того всех из того следствий не надобно...»

Борьба русских реакционеров с коперниканством продолжалась и после Ломоносова, приняв лишь другие формы.

С тех пор как католическая церковь вынуждена была снять запрет с учения Коперника, богословы разных религий не осмеливаются открыто оспаривать тот факт, что Земля является лишь одной из небесных «земель». Но они попреж-нему ненавидят учение Коперника за то, что оно нанесло сокрушительный удар антропогеоцентризму — этому важному пункту религиозно-библейского мировоззрения. Поэтому они бывают чрезвычайно довольны, когда время от времени появляются наивные чудаки или откровенные мракобесы и ловкие шарлатаны, которые с «ученым видом» уверяют, что учение Коперника якобы все еще окончательно не доказано, что оно заключает в себе массу вопиющих противоречий и т. д. Такие выступления имели место даже во второй половине прошлого столетия, и книги, направленные против учения Коперника, благодаря поддержке духовенства выдерживали немало изданий.

Так, в 1866 г. астроному Медлеру пришлось выступить против немецкого педагога Шепфера, который в целом ряде книг и лекций уверял, что учение Коперника — это «ученое шарлатанство последнего

времени», что это учение завело астрономию в безвыходный тупик, что астрономия должна вернуться к докоперниковскому религиозно-библейскому представлению о неподвижном положении Земли в центре вселенной. Шепфер не скрывал того, что его «критика» коперниканства вызвана религиозными соображениями, так как отрицании антропогеоцентрического мировоззрения неизбежно ведет к заключению, . что «библия—это не более, как простая книга, некоторые места которой можно при случае игнорировать, как стесняющие свободу мышления». Одновременно с Шепфером антикоперниковские идеи высказал англичанин Моррисон, который старался даже оправдать астрологию.

Освещенная Солнцем атмосфера Венеры, открытая Ломоносовым. Видна в момент вступления Венеры на диск Солнца в виде светлого сияния вокруг черного кружка планеты (при прохождении Венеры перед диском Солнца).

Русские реакционеры и церковники постарались, чтобы идеи Шепфера стали известны русской читающей публике, уверяя, что они достойны научного интереса. В 1876 г. Шепфер выпустил большую книгу «Противоречия в астрономии, проявляющиеся рядом с принятием системы Коперника и исчезающие при гипотезе, ей противоположной». В этой книге Шепфер пытался «окончательно опровергнуть учение Коперника» и утверждал, что это учение не справилось с выдвинутыми против него возражениями. Он попросту отвергал все достижения современной астрономии (законы Кеплера, закон всемирного тяготения, телескопические и спектральные данные и пр.). Он уверял, что «современные астрономы знают о небе столько же, сколько знали о нем древние», и что все наши заключения о движении, расстоянии, размерах, массах, температурах и пр. небесных тел «представляют собой не более как пустые мечты пылкого детского воображения». При этом Шепфер пророчил: «Придет время, когда астрономы вернутся к геоцентрической системе, т. е. когда они будут считать, что Земля является центральным телом вселенной, около которого сосредоточивается движение всех тел».

Еще один подобный факт поповского мракобесия.

В 1914 г. вышла брошюра священно-инока Немцова под названием «Круг земли неподвижен, Солнце ходит». Она снабжена таким подзаголовком: «Доказано из книг священного писания и из творения святых отцов». В сущности же никаких доказательств в пользу неподвижности Земли и движения Солнца вокруг Земли этот монах не приводит, ограничиваясь лишь чисто религиозными «свидетельствами». И все же в том же году эта безграмотная брошюра вышла вторым изданием...

Все подобные попытки возродить средневековое мировоззрение вновь и вновь показывают невежество «критиков» коперниканства и полнейшую непримиримость научного и религиозного представлений о мире. Правда, в последнее время попытки восстановить в той или иной форме докоперниковское представление о мире делают не только церковники, но и буржуазные ученые и философы. Как мы ниже увидим, это только свидетельствует о банкротстве буржуазной культуры в связи с загниванием капитализма.